Полдень.
Птицы щебечут в кронах ещё зелёной листвы, хлопая мягко крыльями и успокаивая нервы своими треллями. Местами верхушки деревьев, конечно, уже залились медью и алым, словно кровь. Но, в большинстве своём, лес ещё темнел сочной зеленью и создавал приятную тень среди редких, к опушке, рядов молодых деревьев. Середина осени горела пышно и богато на запасы, перед суровой и явно холодной зимой.

Солнце грело своими лучами ещё по летнему жарко, но уже по зимнему холодный северный ветер ставил шерсть на загривке волка дыбом. Мощные массивные лапы волка шуршали в падшей местами листве и мягко тонули в зелёном мхе. Бьорн был огромен, однако же, в данном окружении, на удивление хорошо прятался, пока не шевелился, по крайней мере. А, достигнув опушки, указанного его наставником места сегодняшней встречи, Бьорн, старший сын вожака стаи, Хавока, вообще не шевелился.
С суровым взглядом, полным безжалостной жестокости и равнодушия ко всему, кроме отеческого слова, он взирал на земли, лежащие перед ним, внизу, текущие с холма. На поля и пустоши, через которые, там, где-то далеко за горизонтом, простирался мир двуногих чудищ, истребить чей род он грезил даже больше, чем его отец.

Но, через несколько минут безмолвия, он услышал трёп мелкого волчонка. Следом за ним, лишь прикладывая усилия и развернув оба уха в ту сторону, он мог услышать так же тихий и глубокий голос своего наставника и главного советника отца - Сарена. Он говорил монотонно и вместе с тем вкрадчиво, так, что каждое его слово, каким бы сухим или скупым ни было, закрадывалось стальными когтями под шкуру и заседало там волной мурашек.
Вильнув нервно хвостом, Бьорн развернулся на звук всем телом, грозно хмурясь и чуть недовольно скалясь на парочку, что наконец появилась парой тёмных силуэтов между деревьев, что падали полосами на их шкуры. Один мелкий, словно бурый пенёк, а второй исполинский, словно каменный валун. Бьорн поставил уши торчком и чуть прищурил взгляд своих медных глаз.
- Вы опоздали...